НАША БЕСЕДА с Георгием Сергеевичем Мигиренко охватывала широкий круг вопросов — от общих требований, которые современность предъявляет к ученому, до совершенно конкретных, а иногда и частных просчетов нашей средней школы, ее учебников и программ. Но когда сейчас, задним числом, припоминаешь эти вопросы, приводишь их в систему, оказывается, что все они, или почти все, сводились, в сущности, к одному — коренному, принципиальному, главному:

— Почему Сибирское отделение Академии наук, его институты, его ученые повернулись сегодня лицом и сердцем к школьникам, к работе с ними? Какие черты нашей жизни, науки, школы побудили ученых сделать это?

И ответ Георгия Сергеевича надо, видимо, изложить читателям в столь же цельном, не раздробленном, так сказать, синтезированном виде:

— Зачем человеку наука? Что заставляет его отдать себя ей целиком, безраздельно? Стремление докопаться до сути вещей, постигнуть истину? Но каждый знает, что представление об истине из века в век меняется, абсолютной, раз и навсегда данной истины просто не существует... Нет, решающий стимул в работе ученого — это не поиски истины ради истины, а сознание того, что твои искания, твой труд приносят и принесут огромную пользу народу.

Известна формула: наука стала в наши дни производительной силой. Расшифровать эту формулу можно примерно так: наука означает сегодня высшую технику, высшая техника — высшую производительность труда, высшая производительность труда — высшие блага для народа. Без науки нельзя и представить себе завтрашнего дня общества, нельзя представить себе коммунизма.
Вот почему ученый, если он настоящий ученый, не может не задумываться над тем, кому он передаст свои знания.

До настоящего времени — понимаю, что это прозвучит резко, но иначе, по-моему, сказать невозможно — процесс привлечения талантливой молодежи в науку, процесс отбора будущих научных работников происходит в значительной — недопустимо значительной! — мере стихийно. Институты объявляют набор студентов, проводят конкурсные экзамены, кто-то выдерживает этот конкурс, кто-то нет, но по сути дела конкурсный экзамен выявляет не самых способных, а самых подготовленных, а это, как показывает практика, не всегда одно и то же.

ОТБОР — ИМЕННО ОТБОР, а не набор — молодежи в вузы должен начинаться гораздо раньше, чем за два месяца до начала занятий. Этого требует жизнь, на это прямо указывает постановление Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по дальнейшему улучшению подбора и подготовки научных кадров». Но средняя школа сама, своими силами, справиться с этой задачей сегодня не может. Наш долг, долг ученых, озабоченных судьбами науки и общества, — откликнуться по-деловому на постановление партии и правительства, взять на себя инициативу в поиске будущих Павловых, Менделеевых и Лобачевских.

Основной, по нашему мнению, метод такого поиска — организация и проведение ежегодных физико-математических олимпиад. Почему физико-математических? — спросите вы. — А все другие науки? Ответ совершенно ясен: в течение последних десятилетий, и чем дальше, тем стремительнее, происходит бурное насыщение всех наук физикой и математикой. Теоретическое исследование без абстрактного математического мышления, без овладения современным Математическим аппаратом невозможно сегодня в такой же, если не в большей степени, как попытка достичь рекордного результата в любом, отдельно взятом, виде спорта без широкой, всесторонне продуманной физической подготовки. И мы поставили себе целью выявлять молодых людей, одарённых математически, не для того, чтобы превратить их всех непременно в физиков и математиков, а для того, чтобы направить их усилия и в другие науки — в биологию, химию, геологию, экономику, короче говоря, во все науки, которые ныне, на наших глазах, из гуманитарных и описательных стали и становятся точными.

В отличие от всех прежних, традиционных олимпиад, имевших смысл спортивный и поощрительный, наша первая Всесибирская физико-математическая олимпиада носила, и мы не скрывали этого от ребят, прикладной характер. Среди десяти- и одиннадцатиклассников, участвовавших в олимпиаде, мы искали будущих студентов нашего Новосибирского университета, а для учеников 8-х и 9-х классов, разумеется, для тех, кто показал на олимпиаде хорошие результаты, мы также приготовили небольшой сюрприз: некоторым из них мы предложим поступить в создаваемую при нашем Академгородке специальную школу-интернат. Не знаю еще, как в точности назвать эту школу: может быть, она получит «титул» физико-математического училища, может быть, какой-нибудь другой. Дело в конце концов не в названии, а в том, что выпускник такой (четырехгодичной, как мы полагаем) школы уже в студенческие годы достигнет, пожалуй, уровня нынешних аспирантов и закончит университет не начинающим, как сейчас, а вполне сложившимся ученым. Тем же, кто по каким-либо причинам не сможет поступить в университет, мы по окончании четырехгодичной школы предложим работать в институтах Сибирского отделения в качестве специалистов среднего звена — лаборантов и вычислителей.

Сегодня 250 победителей Всесибирской олимпиады, от абитуриентов до семиклассников, собрались в нашем Академгородке в организованной Сибирским отделением летней физико-математической школе. В дальнейшем предполагается сделать летнюю школу, как и сами олимпиады, ежегодной.

Мы не отрицаем и других возможных методов поиска математически одаренных ребят, в частности, организации школьных и межшкольных физических и математических кружков, думаем о создании физико-математической газеты для школьников, выходящей, допустим, раз в месяц, но главным путем считали и считаем этот: олимпиада — летняя школа — школа-интернат — университет.

По мере того, как формировались и крепли все эти планы, по мере того, как они разрабатывались и осуществлялись, мы все чаще задумывались над другой проблемой, еще более широкой, перспективной и важной. Обычная средняя школа сегодня очень слабо содействует выявлению математических и иных дарований своих учеников и чаще всего не в состоянии привить им интерес к настоящей науке. Почему?

Отрыв школы от жизни проявился не только в том, что обучение не соединялось с трудом. Школа, увы, оторвана и от современной — подчёркиваю, современной — науки. Говорить об этом можно долго и горько: слишком много внимания уделяют школьные программы изучению второстепенного, а подчас и ненужного, зато на новые, последние достижения науки времени не остается вообще. Слишком робко внедряются современные методы обучения, слишком сильно до сих пор влияние «классической» гимназии с ее неизбежным формализмом, принижением творческого начала, ставкой на память ученика, а не на его сообразительность. Слишком велика перегрузка учителей, слишком мало у них остается времени для повышения квалификации, для каждодневной работы над собой...

Но перечисление этих бед оно само по себе никому не поможет; мы подошли к делу с принципиально иной стороны. Если школа оторвана от науки, то разве не долг работников науки преодолеть этот разрыв? Кому, как не науке, указать пути, по которым может и должна развиваться школа?

Ученые нашего Сибирского отделения совместно с группой передовых, творчески настроенных учителей уже разработали примерные предметы, на которых должно, по нашему мнению, основываться среднее образование сегодня. Эти принципы полностью соответствуют Закону о перестройке школы. В них нашли свое отражение опыт мастеров советской педагогики и требования, выдвинутые стремительным развитием науки. Специальные комиссии в составе ученых и учителей приступили к разработке новых программ и учебников. Естественно, на это понадобится не месяц, а возможно, и не год, но мы надеемся, что уже в 1963 году школы, расположенные на территории Академического городка, начнут переходить на новые, экспериментальные учебные планы.

— Все, о чем я рассказал, — подчеркнул в заключение Г. С. Мигеренко, — это не заслуга какого-нибудь одного человека или нескольких лиц, а плод забот и раздумий многих, итог коллективного творчества. Свою лепту внесли и виднейшие наши ученые — академики М. А. Лаврентьев, С. Л. Соболев, член-корреспондент Академии наук СССР А. М. Будкер, профессор А. А. Ляпунов, и — особенно хотелось бы подчеркнуть это — совет молодых ученых Сибирского отделения, наша комсомольская организация, наша научная молодежь.

1. Приоткрытая книга

5 июля в 6 часов вечера партком Сибирского отделения Академии наук СССР в последний раз обсуждал, все ли готово к открытию летней школы. Случилось так, что повестка дня, насыщенная множеством неотложных дел. оказалась в тот день рассчитана не вполне точно, и те, кого пригласили только на «школьный» вопрос, на полчаса были предоставлены самим себе. Председатель оргкомитета олимпиады Андрей Михайлович Будкер, только что вернувшийся из Москвы, расспрашивал всех обо всем, входил в курс последних событий. Юрий Иванович Журавлев, молодой математик, член ЦК комсомола, рассказывал о том, как прошел второй тур олимпиады в Барнауле...

Несколькими днями позже он же, Журавлев, подарил мне плакат — один из тех, что были разосланы по всем районам Сибири. Сорок задач заочного тура олимпиады, задач, различных по трудности, но неизменно простых по виду. Предельно четкие, экономно изложенные условия, самое длинное — шесть строк вместе с вопросом. И в центре плаката предупреждение:

«Приглашение на второй тур производит жюри олимпиады в зависимости от сложности решенных задач и оригинальности предложенных методов. При этом количество решенных задач не является главным фактором. В некоторых случаях может оказаться достаточным решить только одну задачу...»

Вечером, накануне отъезда из Барнаула, к Журавлеву явилась разгневанная мамаша.

— Почему же это, разрешите узнать, — начала она, подбоченясь, — вы не пригласили в свой лагерь моего сына? Учится на пятерки, решает любые задачи. На каком основании?... Да вы знаете!...

Журавлев отлично помнил этого мальчика. Беленький, упитанный, ни смешинки в глазах, он действительно решал задачи легко и быстро — но только те, которые отвечали известным ему образцам. Решал, как семечки лузгал, скучая и заботясь лишь о том, чтобы не было клякс. Его, как и нескольких других «середнячков», после проверки работ пригласили снова для беседы., И стало окончательно ясно: натренированность — пять с плюсом, способности — нуль или близко к нулю. И беленького, аккуратненького мальчика не взяли.

А вот Колю, вихрастого и веснушчатого паренька из малюсенького горного селения, взяли. И Пашу, который для того, чтобы попасть на второй тур, впервые в жизни ехал по железной дороге, тоже взяли. Правда, эти мальчишки писали не так красиво и даже с помарками, но зато любили и понимали математику по-настоящему...

— Послушайте, товарищи математики, — прервал Журавлева Будкер, — а не слишком ли вы увлекаетесь? Поймите, за сорок пять дней невозможно научить математике, невозможно научить физике. Такого срока еле-еле хватит на один какой-нибудь небольшой раздел, а ребята тем временем попросту возненавидят вашу и мою науку. Давайте условимся — не учить их математике, а рассказывать им о математике, пробуждать интерес к ней, а если интерес уже есть — углублять его. Я бы сказал ребятам так: вот оглавление толстой интереснейшей книги, но чтобы прочесть ее целиком, вам понадобится вся ваша жизнь...

Один за другим вставали члены оргкомитета и докладывали парткому: помещение- подготовлено, питание организовано, воспитателей подобрали, средства на спортивный инвентарь есть. И когда доклады были исчерпаны, секретарь парткома спросил:

— Ну, а самое главное — договорились вы, наконец, чему и как учить в летней школе?

—Да, Георгий Сергеевич, договорились,— ответил Будкер.

2. Задача о Земле и апельсине

10 ИЮЛЯ в 3 часа дня при свете юпитеров кинохроники и в присутствии почетных гостей состоялось торжественное открытие летней физико-математической школы.

— Лет семь, от силы десять назад, — сказал, обращаясь к ребятам, Журавлев, — я и мои нынешние товарищи были точно такими же, как вы. Впрочем, нет, не точно. В школе такой мне, да и никому из моего поколения учиться не довелось. Знаете, ребята, а ведь, если честно сказать, я вам просто завидую! И поздравляю вас с этим днем, который, я уверен, вы запомните на многие годы...

Если учесть, как долго и тщательно готовились к этому дню, какие надежды связывали с ним, все произошло как-то слишком просто и буднично. Никакой напыщенности, никаких особых церемоний. Несколько коротких, по три минуты, приветствий, — и вот уже длинный стол вместе со скатертью и графином отодвинут в глубь сиены, а на месте его уста- переносные доски.

Слово для лекции «Математика и естествознание» предоставлено академику Сергею Львовичу Соболеву.

Не скрою, временами мне на этой лекции приходилось довольно трудно, и я не без тревоги всматривался в лица собравшихся в зале ребят: каково им? Не утомились, справляются? -Да, справляются. И, что там лукавить, во многом лучше меня...

Без всякого конспекта, стремительно, с тем свободным изяществом логики, которое всегда отличает большого ученого, академик рассказал ребятам о пяти этапах, пройденных математикой в ее практическом приложении — от классической физики XVIII и XIX веков, построенной на средневековой, «школьной» алгебре, до квантовой теории, физики микромира и кибернетики. И все обозначения, формулы, графики, появлявшиеся на досках в подкрепление мыслей ученого, ребята немедленно переносили в свои блокноты и тетрадки. И когда Сергей Львович привел число — основание натуральных логарифмов, записав на память двенадцать знаков после запятой и признавшись: «Дальше я не помню», — по залу прокатился своеобразный, я бы сказал, восхищенно завистливый смешок...

Но окончательно и бесповоротно превосходство ребят над своей гуманитарной особой я понял и признал на следующей лекции — лекции Андрея Михайловича Будкера «Что такое современная физика». Андрей Михайлович привел задачу о Земле и апельсине. Возможно, многие знают ее — мне, увы, довелось услышать ее впервые. Маленький апельсин и огромный шар земной (допустим, что и тот и другой идеально круглые), обвязали вплотную лентой. Затем обе ленты сняли, к каждой из них добавили по 10 сантиметров и опять поместили каждую на старое место. Естественно, в обоих случаях образовался зазор — какой из двух зазоров больше?

— Одинаковы! — в тот же миг и хором реагировали ребята и, кажется, даже удивились немного: чего это ради лектор, крупный ученый, спрашивает такую безделицу?

Впрочем, через несколько дней тот же самый Андрей Михайлович задал ребятам другую задачу, и они так же хором дали неверный ответ. Только один из всех, совсем незаметный парнишка, не согласился с общим, очевидным, казалось бы, решением.

— Вот видите, ребята, — заметил Будкер, — в науке мнение большинства — еще, не критерий истины. Сначала прав бывает один, только один, вот как,- он кивнул на зардевшегося паренька,— как в том случае...

Наверное, я не придал бы этому эпизоду значения и даже, возможно, привел бы фамилию парнишки, если бы накануне профессор-математик Алексей Андреевич Ляпунов не поведал мне с известной гордостью о том, что Будкер задавал ту же самую задачу многим и что он, Ляпунов, сумел не поддаться на провокацию и наметить правильный ответ. Таким образом, отгадчиков оказалось двое, а ставить имя парнишки рядом с именем Ляпунова было бы, бесспорно, преждевременно...

И так день за днем: с утра — двухчасовая лекция известного ученого, математика или физика, а вечером — два часа семинарских, или, скорее, кружковых занятий, которые ведут с ребятами преподаватели и студенты университета. Разбирают необычные, занимательные задачи, отвечают на вопросы, просто беседуют. Никаких отметок, никаких журналов. А все остальное время — девять часов, не считая еды,— отдых, спорт, развлечения. Но мне доводилось видеть, и не раз, как, отложив интересный роман, ребята увлеченно роются в учебниках для высшей школы. И поздним вечером, когда воспитатели с трудом, но заставляют все же выключить свет, из темных окон по-прежнему доносится:

—Дельта ка равно эм дельта вэ...

—Подожди, подожди!... А если подключить дополнительную емкость...

—Ванька! Куда ты, голова - еловая, подевал два «пи» ?...

3. Квартира № 18

13 июля в 9 часов вечера в доме 36 микрорайона «В», то есть в том самом доме, который по решению бюро Сибирского отделения предоставили летней школе, произошло событие, вовсе не значительное и тем не менее такое, о котором умолчать нельзя. Совет воспитателей с участием комсоргов и дежурных командиров разбирал вопрос о рациональном методе мытья полов.

Но сначала несколько слов о доме 36 «В». Обычный четырехэтажный дом, из тех. какие видит сотнями каждый горожанин. Шестьдесят четыре квартиры. Четыре подъезда, каждая площадка — отряд. Второй подъезд, второй этаж — значит, отряд 22; третий подъезд, четвертый этаж — 34. Впрочем, эти цифровые обозначения, видимо, ненадолго; уже вынашиваются, я знаю, тайные планы заменить цифирь куда более звучными физико-математическими названиями; отряд «Позитрон» а этажом выше — «Тангенс»...

Три квартиры на каждой площадке — жилые, в четвертой — класс. В ней живут воспитатели, молодые сотрудники научных институтов, добровольно изменившие на время основной своей профессии. А в квартире № 18 старший воспитатель Людмила Глебовна Борисова, тоже доброволец, только» в отличие от других профессиональный педагог из Ленинграда. В «ее» квартире — зал заседаний, вернее, штаб, где решаются самые разные, большие и малые дела.

Так вот, в квартире № 18 все и произошло.

— Друзья, — начала Борисова, и я сразу вспомнил спор, которому стал свидетелем перед открытием школы: как обращаться к ребятам— «товарищи летние школьники»? Или, не дай бог, «продвинутые дети»? — Друзья, нам с вами сегодня предстоит обсудить чрезвычайно интересное новшество, предложенное вот этими тремя рационализаторами. — «Рационализаторы» стояли особняком, и несложно было догадаться, что происходящее им совсем не нравится. — Пожалуй, пусть они сами нам расскажут, как дошли да мысли такой.

— Ну, взяли ведро. Ну, налили в него воды...

— И что же дальше?

— А дальше вылили на пол. Ну, и вытерли потом...

— И какой же получился экономический эффект?

— Быстрее же...

— Ага, быстрее. А вы зайдите этажом ниже и поглядите ваша вода в виде капель на потолке пятнами выступает. Вы понимаете, что после вас в этот дом въедут люди? Вас пустили сюда как почетных гостей, а вы на память людям пятна оставите... Ну, так что же, друзья, одобрим мы этот метод или осудим?..

В сущности, не очень уж они виноваты, эти трое с одинаково красными от смущения ушами. Один, горожанин, вообще никогда, полой не мыл, другой, селянян, всегда жил в первом этаже и о том, что кто-то есть внизу под ногами, думать попросту, не привык. Разные, очень разные ребята собрались под крышей дома 36 «В». Привела их всех сюда общая любовь — математика. Но математика математикой, а об интересах товарищей, ближних и дальних, забывать не годится...

Чем же их объединить, ребят, таких различных по характерам, привычкам, воспитанию, кругозору? В этом-то и состоит основная, забота Борисовой. Первый ее помощник — комитет комсомола. Александр Карбоинов из Сахалина —: его секретарь, члены комитета — из Якутска, Омска, Орска, Тюмени.. . Кое-что они уже придумали. Например, дежурные командиры — нет в отрядах штатного «начальства», командует каждый по очереди. Или — это уж по другой совершенно линии — защита коллективных проектов, вечер разгаданных и неразгаданных тайн. Завуч школы кандидат Игорь Андреевич Полетаев, кандидат физико-математических наук, предложил познакомить школьников с записями из своей фонотеки — очень хорошо, подойдет. Есть возможность послушать оперу устроить в школе выставку картин современных художников — еще лучше…

4. «Знаете, все только начинается»

14 ИЮЛЯ около 8 часов утра дипломант олимпиады — Володя из Краснозерской школы Новосибирской области неожиданно для себя повстречал на пляже неподалеку от Академгородка своего учителя физики Владимира Эрнестовича Эйфуса.

— Владимир Эрнестович, здравствуйте! Вы что, отдыхаете здесь?..

— Что ж, пожалуй, ты прав, — улыбнулся учитель. — Отдыхаю. Точно так же, как и ты...

— Так ведь я же учусь!

— И я тоже, Володя. Здесь, под Новосибирском, есть чему поучиться не только школьникам…

Владимир Эрнестович, как и 80 его коллег — преподавателей физики, химии, математики, — слушатель курсов повышения квалификации, организованных Сибирским отделением и областным институтом усовершенствования учителей. На этих курсах читают лекции академики И. Н. Векуа, А. И. Мальцев, С. Л. Соболев, члены-корреспонденты Академии наук В. В. Воеводский, А. В, Николаев, профессора и доценты, доктора и кандидаты наук... А практические занятия ведут, как правило, те, кто не раз принимал у абитуриентов вступительные экзамены, кто отлично знает, по каким разделам программы наши школьники чувствуют себя слабее всего. Учителям предоставлена возможность познакомиться с работой институтов Сибирского отделения, побывать в лабораториях, в вычислительном центре, в геологическом музее, самим поработать с изотопами, с полимерами, со сложными физическими приборами, — короче говоря, основательно познакомиться с современной, именно современной, наукой.

— Удивительные это курсы, — сказал мне Владимир Эрнестович.

— Удивительные, интересные и полезные...

— Наверное, самые полезные из всех, которые доводилось нам видеть за все годы нашей учительской жизни, добавила Вера Павловна Ревякина преподаватель химии Карачинской средней школы.

Полезны эти курсы не только тем что учителя теперь получили совершенно четкое, упроченное практикой представление о новых проблемах и методах исследования в каждой из преподаваемых ими наук. Полезны курсы и потому, что ученые Сибирского отделения, много думавшие над задачами и трудностями нашей школы, очень хотели бы найти, так сказать, «сообщников», единоверцев среди учителей. И как же не воспользоваться такой благоприятной возможностью, как курсы, на которые съехались учителя со всех концов Новосибирской области, как не обсудить вместе с ними те проекты перестройки школьного преподавания которые зародились в институтах Академгородка!

Передо мной лежит документ, озаглавленный, быть может, несколько суховато «К вопросу о разработке программ для школ научного городка Сибирского отделения Академии наук СССР», Сейчас, конечно, еще не время предавать гласности то, что изложено в этом документе, — подождем, пока он выйдет из стадии разработки и обсуждения. Но несколько цитат из одного раздела, — какого? Ну, хотя бы из раздела о математике, — я все же позволю себе привести:

«...Курс математики должен быть единым, без разделения на арифметику, алгебру, геометрию и т.п.

...Алгебраические методы решения задач должны внедряться с самого начала обучения.

...Не следует допускать слишком медленного развертывания элементарной арифметики... Весь курс математики должен быть пронизан решением задач, изобретением приемов решения задач, закреплением и обобщением этих приемов, выработкой математической символики, облегчающей процесс решения, и широким использованием наглядных и интуитивных соображений. В то же время школьников нужно подводить к современным научным теориям и сообщать основные представления этих теорий в порядке обобщения конкретных задач.

...В программу школьного курса, кроме обычного математического материала, следует включить основы математического анализа, аналитической геометрии, элементарной теории множеств, математической логики, а также комбинаторику, теорию вероятности, математическую статистику и значительный объем знаний по общей алгебре.

...В программе обучения математике должно быть предусмотрено знакомство с современными электронными вычислительными машинами и программированием.

...Преподавание математики должно быть проникнуто духом приложения математики к технике и естествознанию».

Вряд ли нужно долго доказывать, насколько все это интересно и своевременно!

— Знаете, ведь вся наша работа в помощь школе по существу еще только начинается, — говорил мне на прощание буквально каждый из ученых, с которыми довелось беседовать в Академгородке. — Наметишь цель, добьешься ее, а оказывается, это вовсе не главное, лишь одна небольшая частность. А дальше — новые горизонты, новые, все более заманчивые цели...

ОТ КРУЖКОВ — к олимпиадам, от летней школы — к школе-интернату, от поиска одаренной математически молодежи — к постановке и решению основных, принципиальных проблем, касающихся нашей школы в целом. Так всегда в настоящей науке: от частного к общему, от поиска к открытию, от увлеченности к победе.

О. БИТОВ. (Спец. корр.). г. Новосибирск.
Учительская газета Cтр. 5 Суббота, 21 июля 1962 г.