«Учились, чтобы понравиться девушкам»

Борис Григорьевич Вайнер – доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории физических основ интегральной микроэлектроники Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН, профессор кафедры физики физического факультета и СУНЦ НГУ, автор спецкурса «Современное тепловидение». Выпускник новосибирской ФМШ 1970 года. Мы поговорили с Борисом Григорьевичем о том, как учились фымышата 53 года назад, что их мотивировало сильнее нынешних высоких баллов ЕГЭ и почему логарифмические линейки – это не такой уж и «каменный век».

Первые впечатления часто бывают самыми сильными. Борис Григорьевич, Вы помните свою первую встречу с Академгородком и ФМШ?

Помню, что в тот день было предельно жарко. Мы прилетели в Толмачево из Хабаровска, сели в автобус. Следуя инструкции организаторов Летней школы, доехали до остановки Жемчужная. Там нас встретили и повели до ФМШ пешком со всеми тяжеленными чемоданами (колёсиков тогда не было), сумками... А на улице – неимоверная жара!… А до того – бессонная ночь... Миновав конечную остановку, на последнем издыхании доплелись до общежития. С трудом отдышавшись, я спросил у организаторов: «А почему было бы ни доехать до конечной остановки и идти оттуда?» Ответ был до наивности прост: «На Жемчужной вас лучше видно». Такое первое боевое крещение, уготовленное заветной мечтой – Летней школой – запомнилось, как страшный сон.

В ЛШ мне удалось проявиться, хотя вундеркиндом себя никогда не считал. Высокие результаты, достигнутые на контрольных, взяли второе место по всей Летке. Первое было у моего одноклассника. Закрытие Летней школы проходило в кинотеатре «Москва» (сейчас ДК «Академия»). И там на большой сцене сам Михаил Алексеевич Лаврентьев вручил мне в качестве награды высокую стопку книг. Хорошо помню, как спускался в зал: руки внизу, книги до подбородка. Моему однокласснику, вообще, пришлось делать два захода, чтобы унести врученные ему книги.

Всего из хабаровского класса, где я учился, приехали в Летнюю школу и остались в ФМШ четыре человека. Все успешно получили аттестат. У нас, вообще, в Хабаровске был очень сильный класс. В тот, 1970-й, год из него поступили в НГУ на разные факультеты девять (!) человек.

Возникает вопрос: если класс сильный, если преподаватели хорошие, зачем ехать учиться в ФМШ?

Ой, да что вы!.. У нас был одноклассник, который каким-то образом узнал про Академгородок и про новосибирскую физматшколу. И, как только он о них рассказал, мы просто загорелись идеей обязательно туда попасть. Мгновенно три волшебных слова – Новосибирск, Академгородок, ФМШ – стали какими-то святыми. Да, класс был сильный, специализированный, математический, единственный такой в Хабаровске. Лекции читать приходили профессора из педагогического института. Но мозг уже всецело захватила новая мечта. Чтобы суметь её реализовать, мы с усердием совершенствовали свои «профессиональные» навыки, готовясь к физ.-мат. олимпиадам. Я, например, скупил в книжных магазинах все серьёзные задачники по физике и планомерно их постигал, стремясь понять, чего же от меня хотят авторы. К слову, через 40 лет я создал для фымышат и студентов младших курсов три задачника-учебника по физике с подробными обучающими решениями, внедрив в них именно те принципы, которые открыл для себя в школьном возрасте. Книги были выпущены издательством НГУ в 2011-2013 годах.

Но существовал еще один весьма немаловажный стимул к самосовершенствованию: мы старательно учились, чтобы нравиться девушкам своего класса!

Девушки любили умных?

В том и дело! Умным, успешным, лидерам наши девушки отдавали предпочтение. А поскольку у каждого в классе была «своя», то мы всеми силами стремились быть на гребне. Такая «трудоёмкая» интенсивная жизнь выглядела среди одноклассников, как некое интеллектуальное соревнование!

После сильного класса в хорошей школе легко ли было учиться в ФМШ?

Здесь, надо сказать, всем нам было трудно. И не потому, что в ФМШ давали какой-то неподъёмный материал. А потому, что, стоило появиться ощущению, что учиться легко, мы добровольно «лезли» глубже и глубже в дебри этих «лёгких» предметов. Иными словами, мы сами создавали себе трудности и потом сами же их преодолевали. Почему мы так поступали? Отвечу откровенно: из-за ... страха. Несмотря на то, что в ФМШ давали очень качественное образование, мы всё равно боялись не поступить в университет. А поступив, боялись, что могут отчислить. Причем это был не тот страх, который испытываешь перед разъяренным животным. Мы боялись того, что будем вынуждены вернуться назад, в родной Хабаровск, а там – родители, бывшие учителя, друзья… Как будет стыдно!.. Поэтому «рвали когти» и старались учиться по максимуму. К сожалению, сегодня такой стимул «благородного страха» практически перестал руководить действиями фымышат и студентов.

С математикой и физикой у Вас, как я понимаю, уже в Хабаровске сложились теплые отношения. Были ли новые предметы, которые Вы открыли для себя именно в ФМШ?

Конечно! Это была биология с Григорием Моисеевичем Дымшицем. Он нам представил целый новый мир, о котором мы раньше не имели ни малейшего понятия. Математика, физика – это были, так себе, стандартные дисциплины, а здесь – искусство! Генетика тогда была ещё не столь распространена, а для некоторых специалистов – даже не в почете. Но Григорий Моисеевич смог показать, что это научное направление есть истина в последней инстанции. Он так интересно вел занятия!.. Я, мало того, что сам погрузился в его предмет по макушку, но и свой хабаровский класс сориентировал на современную биологию. В книжном магазине ТЦ скупал литературу про новые веяния в биологической науке и отправлял по почте своим одноклассницам. В итоге две девушки поступили на биологическое отделение ФЕН НГУ.

Да я и сам с детства мечтал быть вовсе не физиком, а ... хирургом. Потому и биология оказалась близка по духу. Спросите – почему же тогда я решил поступать на физику, а не на биологию? Ответ сегодня может показаться смешным: да просто конкурс на физфак в год нашего поступления был 5,5 человек на место, а на биологию – «всего лишь» 5. «Ну, не пойду же я на "второстепенный" факультет»,– рассуждал я. Фымышатская гордость такого не позволяла.

Однако через 20 лет после окончания физфака я, все-таки, реализовал свою детскую мечту. В 1995 году мы в лаборатории ИФП СО РАН создали уникальный по характеристикам медицинский тепловизор, и с тех пор вот уже почти 30 лет я веду серьёзные биомедицинские научные исследования с его активным применением.

Чем еще запомнился один год в ФМШ?

Мы были первыми, кто питался в новой столовой, где сейчас питаются все школьники. Мы были первыми, кто прошел по подземному переходу между общежитием и учебным корпусом. Сегодня, когда гигантскими темпами рядом с ФМШ возводят новые учебные корпуса и общежития для будущей обновленной школы, становится немного грустно, поскольку близится к завершению «наша» часть истории, после которой уже не будет «того самого» подземного перехода...

Жизнь в общежитии была совершенно неформальная. Однажды мои дядя и тетя с юга страны решили отправить мне посылку с фруктами. В Новосибирске в те годы днём с огнём нельзя было найти ни груш, ни яблок... Чтобы ускорить доставку, передали ящик через проводника вагона. Ночью на станции Новосибирск Главный я посылку встретил. К утру каким-то образом, уж не помню, добрался до Академгородка, оставил ящик в комнате и пошел на занятия. Возвращаюсь – посылка вскрыта, а общежитский народ сидит вокруг и смачно уплетает мои (!) фрукты. Я был воспитан совсем по-другому, поэтому стал тихо ждать, когда «эти троглодиты» остановятся, наконец, и оставят мне хоть что-нибудь. Но когда показалось дно посылки, прозорливость подсказала, что так может, вообще, ничего не достаться. И поняв, что высокие жизненные принципы здесь вовсе неуместны, я что-то еще успел ухватить сам. Помню, как внутренне смеялся, когда писал письмо дяде и тёте, благодаря их и расхваливая – какую же вкусную посылку они прислали!

Думаю, если бы в нарушение канонов воспитания я сам бы пришел к кому-то и что-то взял из общего котла, никто б не сопротивлялся. То, что прислали тебе, доставалось всем. Я потом даже включил это памятное событие в свою «Песню выпускника физфака»: «Вспоминается мне, как посылку делить приходили все знавшие блоки». Без ФМШ куплета бы не получилось.

Сейчас июнь – месяц выпускных, когда мечтают о будущем и строят планы на жизнь. Поэтому не могу не спросить: как Вы строили свою жизнь после школы?

Сначала был физфак. В то время почти всех выпускников НГУ неподдельно влекла наука. А потому главной целью было остаться работать в Сибирском отделении Академии наук. Я с третьего курса проходил практику в Институте физики полупроводников СО АН СССР. После НГУ около года работал стажером университета, затем был зачислен в штат института, где проходил практику. Там и работаю до сих пор, вот уже почти полвека. И параллельно вот уже 33 года преподаю в ФМШ. Это у нас семейное: мама больше 50 лет проработала в одной и той же школе учителем русского языка и литературы. Папа ещё дольше работал на одном и том же заводе токарем. И у меня так. Никогда не было мысли перевестись в другое место или навсегда «умотать» за рубеж. Впрочем, за прошедшие годы удалось побывать почти в 40 странах мира. И уж никак не могу сказать, что жизнь не удалась!

Почему Вы пошли преподавать в свою школу?

Видимо, сыграла роль предначертанность, заложенная с детства мамой, Отличником народного просвещения, учителем от Бога. Эта «генетическая предрасположенность» передалась и моему младшему брату, который сейчас тоже доктор наук и преподает в Хабаровске. Учить фымышат физике я начал, когда по просьбе Алексея Александровича Киприянова, моего однокурсника, стал подменять его на семинарах на потоке, который вёл легендарный профессор НГУ Валерий Георгиевич Сербо. С 1990-го года я уже полноценно преподавал в одной из групп на потоке Валерия Георгиевича. Следует сказать, В.Г.Сербо в то время уже хорошо меня знал. В университете он вел у нас семинары по квантовой механике. Поскольку перед этим старшие студенты запугали нас, второкурсников, «квантами» («Можно выучить и понять всё, но только не квантовую механику»), я, руководствуясь привычной боязнью быть отчисленным, стал готовиться к третьему курсу ещё летом. Изучил конспекты лекций, собранные у старших товарищей, от корки до корки прочитал учебник, хоть и не всё в нём понял. И начитался настолько, что с первого дня стал «звездить» на семинарах у В.Г.Сербо, который, безусловно, обратил на это внимание. Поэтому в ФМШ он сразу же меня вспомнил. 20 лет я проработал в СУНЦ его ассистентом, а с 2010 года, когда стал уже доктором наук, принял из рук Валерия Георгиевича поток, который вот уже 13 лет веду.

Что сложнее в ФМШ: учиться или учить?

Безусловно, учиться. Учитель – сам капитан корабля. Ты подаешь материал так, как тебе кажется разумным, логичным, оптимальным. Все 33 года я работаю с двухгодичниками. Но никогда не рассказываю одну и ту же тему одинаково. Всегда остаётся место экспромту, потому что непрерывно следишь за аудиторией, видишь, какие вопросы у ребят появляются по ходу лекции и иногда даёшь материал вовсе не в том порядке, какой указан в Программе. При таком подходе учить легко и, главное, интересно. Преподавать физику – это увлекательнейший творческий процесс. Можно, конечно, сделать конспекты и следовать им, что типично для многих школьных учителей. Но я считаю это скучным и даже неприемлемым. Активная и, ещё лучше, придирчивая, аудитория должна в существенной степени определять навигацию на учебных занятиях. И подобная аудитория – главный стимул для преподавания. Особенно такого «живого» и разностороннего предмета, как физика.

А вот учиться – это, чаще всего, пассивно впитывать чужие знания. И польза от такого процесса далеко не всегда гарантирована. Взять, например, изучение английского. Я его «проходил» в своей хабаровской школе, в ФМШ, в университете, посещал всякие курсы, сдавал кандидатский минимум… Казалось, должен бы знать язык «выше крыши». Но уверенно могу заявить, что при всех вышеописанных стараниях я практически его не знал до тех пор, пока ни начал активно применять в жизни: переписываться с друзьями и зарубежными коллегами, выступать с устными докладами на конференциях. Такой «вынужденно» активный подход к самообучению (в данном случае – к освоению языка) стал залогом успеха. Сейчас я сам перевожу научные статьи на английский, и это крайне интересно! Зачастую при переводе правишь много своего же русского. А уж мне-то родной язык не побоку: всё же когда-то был победителем Хабаровской краевой олимпиады! Знания хорошо структурируются и ум становится гибче тогда, когда ты не просто пассивно слушаешь преподавателя, а осмысленно что-то делаешь «своими ручками». Такому, активному, принципу восприятия внешней информации я стараюсь обучать и фымышат. И сам непрерывно помню о нем в процессе работы. Бесполезно просто навязывать знания, это малоэффективно. На занятиях нужно постоянно "задевать" школьников и слышать их отклик. Надо чтобы учебные занятия проходили, как некое интеллектуальное соревнование – старших с младшими.

Своих учеников Вы готовите для науки?

Как ни парадоксально прозвучит, НЕТ (хоть и являюсь двукратным лауреатом Всероссийского конкурса учителей в номинации «Наставник будущих ученых»). Я считаю, что давать знания, а затем требовать их от учащихся в виде формул или каких-то зазубренных законов, смысла нет. При необходимости любую формулу можно всегда найти в интернете и применить. А «внедрить» в школьника все мыслимые и немыслимые знания невозможно в силу их неисчерпаемости. Я уверен, что главным итогом обучения в средней школе должно быть максимально прочное усвоение учениками основ общей научной методологии. Это в дальнейшем позволит им широко, продуктивно и правильно мыслить, принимать оптимальные решения, причем в любой профессиональной сфере – от технической до гуманитарной. Физика для этого – самый благоприятный предмет. Здесь разнообразие методологических подходов наиболее высокая. Мы на занятиях анализируем великое множество эффектов, явлений, разбираем витиеватые способы самостоятельного решения связанных со всем этим проблем. Приобретение навыка самостоятельного решения задач по физике – залог высокой квалификации и универсальности мышления в любой сфере деятельности на всю оставшуюся жизнь. Своеобразные методы есть также и в математике, и в биологии, и в гуманитарных науках. Приобщение школьника к познанию и освоению разных методологических подходов – вот основная миссия средней школы. Конкретные знания, к примеру, где и в каком году был построен храм, надолго в голове не задержатся. А вот переплетение событий, их логические связи и взаимозависимость вложатся в подкорку и ещё неоднократно послужат в будущем.

В доказательство могу привести хороший пример. С нами на курсе учился парень – Григорий Носонович Фидельман. Хорошо учился, нормальным физиком был, распределился работать куда-то под Москву. А потом решил эмигрировать. Поскольку предприятие, где он работал, было режимным, то в течение пяти лет после увольнения он не имел права выезжать за рубеж. Как пережить эти годы?! И вот от вынужденного «ничегонеделания» Григорий придумал ... страховую компанию. Это была страховая компания АСКО, одна из самых именитых в СССР. И, заметьте, не какой-нибудь там экономист, а физик стал её родоначальником. На одной из юбилейных встреч выпускников Григорий сказал: «Если бы не физфак, я никогда в жизни не придумал бы эту успешную страховую компанию!». Позднее Г.Н.Фидельман стал руководителем Института Альтернативного Менеджмента. Понятно, что в такой сфере деятельности не нужны ни законы Ньютона, ни законы сохранения энергии... А вот приобретенная в период учёбы и заложенная в мозг общая методология, порождающая, как у нас говорили, «широкий профиль», ему реально понадобилась. К слову, по окончании пяти лет ожидания Григорий отказался от выезда и остался процветать в России.

Я и школьников наставляю: «Не думайте, что я буду от вас требовать приходить на экзамены и дословно пересказывать какие-то вычитанные из книг теории. Обучаясь в ФМШ, вы должны усвоить общие методы и подходы, а также приобрести навык самостоятельно справляться с решением разнообразных по тематике задач. Обогащайтесь методическими приёмами не только на физике – берите их отовсюду. Это точно вам поможет!»

Ваши сегодняшние ученики живут в мире, который 50 лет назад сложно было представить. Бессмысленно рассуждать о том, когда было лучше (время молодости у всех – лучшее время). Как Вы думаете, какие у этих ребят, скажем так, конкурентные преимущества перед Вашим поколением, а у Вас – перед ними?

На самом деле, при такой постановке вопроса я бы не стал кому-то из нас отдавать предпочтение. Скажем, в наше время единственным инструментом для относительно сложных математических расчетов была логарифмическая линейка, о которой современные дети если и знают, то лишь понаслышке. Да что говорить – мне в жизни пришлось «вычислять» даже на ... счётах! Кто-нибудь из учащихся СУНЦ знает, ЧТО такое счёты? Логарифмическая линейка выполняла роль ныне всем привычного калькулятора. Только калькулятор тот был не электрическим, а механическим. Сейчас калькулятор зашит в каждом смартфоне. Сказать, что современные дети в приоритете? Да нет же. Просто мы одним доступным путём решали вычислительные проблемы, а они добиваются того же самого другим. Изменились лишь способы достижения результата. Мы, правда, дополнительно ещё могли легко перемножать и извлекать корни на листе бумаги в столбик. Нынешняя же молодёжь рискует попасть в затруднительное положение, если вдруг окажется на необитаемом острове, где нет возможности подзарядить аккумулятор. Отсюда хочется дать им совет: отправляясь в морское путешествие, берите с собой «ископаемого» преподавателя! Не могу сказать, что нашему поколению было чем-то хуже, труднее. Пройдет немного времени, и нынешние продвинутые технологии будут следующему слою фымышат казаться «каменным веком». Сейчас у ребят такие планшеты, на которых можно чудеса вершить. Но ведь и мы, старики, владеем этой техникой ничуть не хуже, чем новое поколение!

Тогда расскажите – что Вас и учеников объединяет?

Мне интересно преподавать в школе, поскольку здесь постоянно находишься в тонусе. Такая работа позволяет сохранять неисчезающее чувство молодости и душевного здоровья. В марте нынешнего, 2023-го, года мне исполнилось 70. И по случаю юбилея пришлось услышать от друзей много искренних высказываний, что, мол, далек от своего возраста, выгляжу и даже веду себя чуть ли ни как «пацан»... А я так выгляжу и так себя веду, поскольку систематически общаюсь с «подобными» пацанами и девчонками. Для того, чтобы вместе быть в одной обойме, надо находиться на едином уровне. Эдакий «симбиоз» нас и объединяет. При этом я надеюсь, что мои воспитанники всё-таки подтягиваются ближе ко мне, чем я к ним. По ощущениям, неформальное общение со школьниками гораздо интереснее, чем со студентами. Студенты – они уже более-менее взрослые. А тинэйджеры – самая привлекательная когорта молодых людей, к кому тянет. Если расставлять приоритеты, то я бы не сказал, что работа в науке для меня главнее, чем работа в ФМШ. Боюсь, что даже наоборот.